Дневник одиночного похода по Ловозёрам 2000 года

Успешно и довольно быстро вернулся на прежнюю стоянку. По всей видимости, все мои документы увёз Бородей. Удивился собственной походной крутости: довольно быстро поставил палатку, складировал туда все вещи, натянул верёвку для сушки, тросик, нарубил уйму дров, с одного взмаха зажигалкой развёл костёр. Пью чай с галетами, читаю «Структуру магии». Жаль, что не удалось купить множество вещей. Писчей бумаги явно не хватит. Позарез нужна гитара. Нет часов. К тому времени, как стемнело, упился чаем; ужинать не хочу, а потому ложусь спать.

Спал долго, но часто просыпался. Тем не менее, видел довольно связные, хоть и слегка бредовые сны. Наконец понял, что пора вставать. Время определить не могу, но Юг находится только в одной стороне, а не в пяти сразу, как я думал раньше. Костёр совсем охамел. Разжигается исключительно с первого раза, зато гореть в полную силу ему явно в облом. Впервые за весь поход (с 14-ого августа) нормально умылся и почистил зубы. Крайне удивлён: за ночь на речке кто-то построил небольшую плотину из камней. Размышляю о том, кто же меня посещал. Пытаюсь сварить овсянку. Около речки спугнул куропатку. Чёрт! Ура! Я изобрёл новый хавчик: прогоркший овсяный суп с молочными клецками. Видимо, у меня больше шансов стать учёным, нежели шеф-поваром. Спустя часа два-три после изумительного завтрака, встретил двух туристов. Один из них оказался тем самым Сашей, для которого оставляли записку двое, с которыми я повстречался на перевале Эльморайок, когда шёл в Ревду провожать Бородея со скаутами домой. Этот Саша, как и те двое, Виктор и Слава, тоже долго пытался вспомнить, где же он меня видел. Это уже начинает попахивать мистикой. Сам я их не помню совершенно. Весьма интересно. Занимаюсь всякой фигнёй. Пишу стихи, думаю, читаю «Структуру магии». Пошёл собрать немного грибов. Грибов нашёл мало (видимо, всё сорвал Бородей), зато нашёл часть берега речки, красную от брусники. Всё-таки, ягоды — это наркотик. Засел там на полчаса, пока не восстановил естественный зелёный цвет берега. Надеюсь, что то, что я там сожрал, всё-таки была брусника. Пожарил найденные сыроежки, но получилась довольно отвратная вещь, так как у меня не осталось подсолнечного масла. Жду ужина, читая «Структуру магии». Ужин был царский, особенно по сравнению с завтраком: макароны с тушёнкой и приправами. Закончился традиционным чаем. Долго сидел у костра, ни о чём особо не думая. Здорово! Утром собираюсь сложиться и дойти до Сейдозера. Встану где-то неподалёку от реки Куклухтнюнуай и день-два похожу по горам к северу от Сейдозера. Потом, видимо, дойду до реки Чивруай, обогнув Сейдозеро с востока, и, соответственно, похожу в радиалки по южным от Сейдозера горам. Дальше посмотрим. А пока ложусь спать. P.S.: Не представляю, как понесу полбанки тушёнки. Открытая же уже…

Спал так же, как вчера. Может, место такое… Третий день подряд нет дождя. Это радует. Небо всё ещё более-менее чистое. Позавтракал пшённой кашей. Получилось довольно-таки сносно. Употребил две порции. От проходящего туриста узнал, что сегодня 27 августа, воскресенье. Бородей со скаутами, должно быть, уже в Москве. Погода портится. Начался дождь. Как назло, как раз перед сборами. Начинаю собираться в палатке. Вокруг горланят какие-то явно большие птицы. Курр-крр, понимаешь. Всё. Я это сделал. Прошёл так, как хотел пройти, пришёл туда, куда хотел прийти. Сейчас буду ругаться матом, который в целях экономии бумаги сюда помещать не стану. Ругался минут пятнадцать. Приблизительный смысл сказанного заключался в том, что я имел половую связь со своим рюкзаком, с тем, что в нём лежит, с туристами, которые прокладывали тропинки, с самими тропинками, с самими Ловозёрами и Сейдозером в частности, с картой, по которой иду, и с тем, кто её составлял. Карта может сравниться лишь со в задницу пьяным украинцем, который пытается показать путь по Москве от ВДНХ до Выхино. Тем не менее, пришёл на замечательную стоянку, поставил палатку, разжёг костёр и замечательно устроился. Тут же подвалили откуда-то из дремучего леса измученные старые знакомые Виктор и Слава. Встали вместе. Поужинали гречкой с тушёнкой, запили всё это чаем, потравили байки, после чего Виктор со Славой пошли спать, а я остался в одиночестве пить разведённый спирт. Набубенился до пляшущих чёртиков. Сучьи скауты. Развели мой спирт водой, и теперь процесс разбавления спирта подобен заклинанию посредственного шамана. У меня, например, получилось 30-35% бухло. Зато бухла этого получилось около полулитра, благодаря чему я так и закосел. С трудом забираюсь в палатку, сплю.

Проснулся с головой, похожей на старую наковальню. Всё болит. Пусть меня сожрут снежные люди вместе со всей моей тушёнкой, если рюкзак, который я пёр накануне, весил меньше сорока килограмм. Кроме того, я, пока шёл, умудрился наступить себе на палец ноги, причём той же ногой, на которой этот палец растёт. Вы себе это можете представить? Я теперь могу. Больно до сих пор. Опохмелился так, что чуть не снёс всё северное побережье Сейдозера. Сучьи скауты, дубль два. На этот раз получилось полкружки 60-70% бухла. Повстречал проходящего мимо рыбака. Андрей. Очень мило потрещали, угостился домашними бутербродами с колбасой и сыром. Вкусно, блин. Андрей рассказал множество интересных вещей. Во-первых, вокруг Сейдозера туристами и рыбаками построено некоторое количество рубленых изб и просто небольших «приютиков» (обычно каркас из деревьев и брёвен, обтянутых рукавом, или чем-нибудь в этом духе), так что случись погоде капитально испортиться, будет, где переночевать. Кроме того, Андрей очень обрадовал меня тем, что погода в Ловозёрах в это время года абсолютно непредсказуема, и завтра, к примеру, может вообще выпасть снег. От погоды разговор медленно перешёл к бытию местных жителей (этому способствовали, в частности, завистливые взгляды, изредка бросаемые Андреем на мой коврик). Оказывается, раздобыть в этих местах элементарный коврик подчас труднее, чем действующий БТР, кои используются здесь в качестве вездеходов. Так что за ковриками и прочими прелестями жизни народ предпочитает ездить в Москву и Питер. Вообще, в этих местах зарплата в 100$ — повод для жгучей зависти, и народ предпочитает жить преимущественно рыболовством, охотой и собирательством (в основном ягод и грибов), что тоже требует определённых навыков и знаний. Во-первых, со времён заказника, который фактически прекратил своё существование с началом перестройки, те же самые лоси, которые раньше водились в жутких количествах чуть ли не у самого Сейдозера, теперь, обнаруживая изрядное уменьшение своей популяции, ушли жить куда-то за горы. Кроме того, несмотря на все разоблачения просвещённых людей (геологов, в основном), в этих местах по-прежнему популярна теория о втором дне Сейдозера, так как с рыбой творятся какие-то полумистические вещи. Вот она есть, всё Сейдозеро прямо кишит рыбой, а вот, через день-другой, её уже вроде как и нет. Потом, хлобысь, и рыбы в озере опять до фига. Идея заключается в том, что на дне Сейдозера есть некая обширная система пещер, куда вся эта рыба временами уходит практически полностью. Когда я спросил Андрея, что он думает о разных паранормальных особенностях этих мест (разные там Йети, чудеса, творящиеся с мышлением и психикой человека), то был вознаграждён многозначительным взглядом и ворохом рассказов о разных чудесах. Кстати, здесь уже сложно кого-либо удивить, померев, ни с того, ни с сего, где-нибудь в горах от разрыва сердца и с выражением дикого ужаса на лице. Такое случается сплошь и рядом. Выпив море чая и вдоволь наговорившись, расходимся (то есть это Андрей расходится, я же остаюсь сидеть у костра и наслаждаться миросозерцанием). Всяческого зверья до фига. Накануне, например, пока ставил палатку, её изучала со всех сторон, ничуть не смущаясь меня, какая-то норка. Сейчас над палаткой с радостным гиканьем планируют стаи рябчиков. Надо бы починить рогатку. Эти рябчики вообще меня не боятся. Подходят на расстояние одного метра. Даже убивать совестно. И пытаться не стал. Один из них вообще сел на бревно рядом со мной, и некоторое время мы с ним вместе смотрели на угли в костре. Творится что-то невообразимое. Наконец-то вымылся. К счастью, вода в Сейдозере оказалась не особо холодной. Как заново родился. Ветер в Ловозёрах весьма странный. В течение получаса может поменяться раз десять. Поужинал гречкой с соей и тушёнкой, запил чаем, ложусь спать.

Вот уже четвёртый день понятия не имею о том, во сколько просыпаюсь. Сны этой ночи носили весьма мрачный характер. Снились какие-то приключенческо-фантастические полукошмары. Сюжета не помню, но основная суть заключалась в желании какого-то злого дядьки не то сожрать, не то уничтожить солнце. Я и иже со мной, естественно, пытались этому помешать. Сожрал всё-таки. Встал, позавтракал остатками ужина. После завтрака решил немного побродить вокруг Сейдозера. В горы лезть не хочу: далеко, высоко, лениво и вообще, отсюда горы к северу от Сейдозера не видно. Кроме того, всё ещё боюсь оставлять палатку и вещи на длительное время. Прошёл почти до восточного края Сейдозера. Перебрался вброд до одного из островов. Долго сидел там на большом камне у воды. Всё-таки чувствуется, что это не обычное место. Это ощущение трудно передать словами, но на протяжении всего похода, по крайней мере той его части, что я ходил один, я чувствовал некоторую странность, какую-то великую значимость этих мест. У меня не было ни одной минуты, когда бы я почувствовал, что я абсолютно один. Меня как бы постоянно окутывает какое-то поле. Ощущение такое, как будто вокруг меня постоянно что-то живёт, движется, иногда мной интересуется, но я этого не могу видеть, только чувствовать. Порой возникают совершенно странные мысли, но сосредоточиться на чём-либо одном невозможно. Иногда вещи, мысли, которые обычно кажутся вполне естественными, теряют здесь всякий смысл. Доходит даже до того, что, обдумывая какое-либо предложение, которое я хочу написать в этом дневнике, я вдруг абсолютно забываю смысл какого-либо слова, и само это слово кажется весьма странным по звучанию, написанию и т.д. Иногда здесь мне кажется, что я начинаю напрочь забывать родной язык. Всё-таки какая-то магия присутствует в этом месте, и очень сильная. Так вот. Просидел я на том камне, ни о чём особо не думая, час-два, после чего вернулся в лагерь и поужинал рисом с соей. Планирую выпить. Кстати, последнее время (вчера-сегодня) меня стали изредка посещать приступы беспричинного страха, несильного, правда. Вот его не было, вот он есть, а минут через пятнадцать опять нет. Чертовщина какая-то. Посмотрим, что будет дальше. Развёл спирта, выпил. Сначала всё было замечательно. Весело и приятно. Под конец же меня обуяла некоторая злобность. Думаю, что виной тому характер напитка. Ложусь спать.

Спал хорошо. Сны этой ночи были весьма занимательными. То снилось, что я спёр из гаража кусок чей-то машины, сделал из него самолёт и повсюду на нём летал, то снилось, что моя бабушка — хохлушка и спаивает меня и моего двоюродного брата горилкой, то вообще, что в Ловозёрах пошёл снег. Проснулся. Снега нет, но идёт несильный дождь. Кстати говоря, впервые за то время, что я стою на этой стоянке. Погода хреновая. Дождь закончился, но на горах сплошные обезьяны. Видимо, сегодня мне придётся стоять в лагере. Позавтракал двойной порцией манки с изюмом. Целые пять долгих дней я боролся с искушением сожрать консервированную горбушу, желая оставить её в качестве перекуса на один из дней, когда я буду ходить в радиалки по горам. И вот, на шестой я не вытерпел. Лёжа добрую половину дня в палатке, укрываясь от непогоды, я просто не мог уже смотреть равнодушно на злосчастную консерву. В общем, сожрал я горбушу. И закусил галетами, блин. Высунул нос из палатки уже когда начало смеркаться. Начал готовить ужин. И тут меня подстерегала новая опасность. По ошибке я налил в кан слишком много воды и обнаружил это только когда стал засыпать пюре, но было уже поздно. Чтобы добиться хоть какой-то приемлемой консистенции готового продукта, мне пришлось засыпать целый пакет (250 г.). Представляете количество готового продукта? Приправил всё это соевым мясом и тушёнкой. Пришлось всё съесть. Не люблю оставлять что-либо из ужина на утро. Если верить написанному на пакете с пюре, то я сожрал десять порций. Не представляю, как утром, проснувшись, смогу подняться. И как я не лопнул? Всё, ложусь спать. Надо решить, на какой бок лечь, чтобы желудок не особо давил на ребра.

Встал, судя по всему, ещё до полудня. Птицы совсем обнаглели. Никак не могу понять, что вкусного может быть в палатке. Лежишь себе спокойно, никого не трогаешь, вдруг хлобысь! Вся палатка дрожит, в тенте новая дырка. Заставить бы этих летающих сволочей самих объясняться с Шуриком Фомичевым, владельцем этой самой палатки. Дождя нет, но небо затянуто тучами и тучками. Собираюсь сегодня дойти до южного края Сейдозера, наверное, до реки Чивруай. Позавтракал пшёнкой. Всё-таки не умею я определять время по солнцу. Когда я уже готов был выходить, проходящий мимо мужик сообщил, что времени без малого двадцать минут пятого. Здорово. Не знаю, успею ли я дойти до Чивруая. Тропинка виляет совершенно неприличным образом. Кроме того, большая её часть идёт по болотам. Так что, когда я дошёл до домика, где раньше жил егерь, было уже около семи. В самом домике остановились двое туристов. Сразу видно, наши люди. Один — толстый, бородатый и, судя, по всему, весьма довольный жизнью человек. Другой — худой, безбородый, но тоже весьма, видимо, довольный жизнью кекс, однако в данный момент видок у него такой, как будто он лет пять занимался в Антарктике разведением попугаев. Объяснилось это просто: накануне он решил «сбегать по-быстрому по плато в Ревду прикупить продуктов». Вышел, однако, довольно поздно, и красивую, но суровую Ловозёрскую ночь застал в горах, по которым блуждал наугад, освещая себе дорогу фотовспышкой до самого утра. Минут двадцать поболтал с этими весёлыми людьми. Рассказали мне страшную историю об одном местном рыбаке, который, отыскав где-то два раскуроченных БТР-а, сообразил из них один работающий, на котором и по сей день разъезжает по горам, используя его в качестве личного авто. Поведали мне также свою идею о том, как можно повысить уровень приятности туризма по Ловозёрам. Надо всего лишь набрать людей двадцать, лояльных замечательной идее, окружить Хибины, собрать в одну кучку всех толкиенистов, которые там тусуются, и под каким-либо предлогом загнать их всех в Ловозёры. А уж там, предварительно объяснив, что на сто километров в радиусе нет и признаков цивилизации и пообещав доставку в Москву на их деньги, заставить их построить одну из их знаменитых крепостей, выкрашенную для пущей презентабельности розовой краской и разрисованную грозными драконами. Вдоволь навеселившись, стал прощаться, узнав заодно о местах впереди. Тут-то меня и обрадовали, что до самого Чивруая нормальных стоянок не предвидится. Везёт же мне сегодня! Но до Чивруая дойти до сумерек я уже явно не успею. Кроме того, погода продолжает портиться. Поднялся совершенно офигительный ветер. Всё это вынудило меня встать на берегу Ловозера. Местечко не ахти. Вообще говоря, стоило остановиться в домике егеря. Дров на этой стоянке практически нет, да и костёр разжигать не охота под таким ветром. Так что готовлю ужин на газовой горелке. Поужинал рисом с соевым мясом и чаем. Ложусь спать.

Проснулся. Время, естественно, определить не могу. Даже по солнцу, поскольку такового не наблюдается. Всё небо затянуто тучами. Дует сильный ветер, и Ловозеро капитально штормит. Если в Ловозёрах это называется бабьим летом, то я и представить боюсь, что будет здесь осенью, а уж тем более зимой. Хорошо, что хоть дождя нет. Хотя, наверное, не всё потеряно. Блин! И в такую погодку мне надо переться на Чивруай! (Это я решил ещё накануне, поскольку эта стоянка меня не особо вдохновляет, да и делать здесь нечего.) Да ещё и без завтрака! (Это я тоже решил накануне. Это чтобы выйти пораньше.) Мать!!! Стоило огромных усилий воли выйти из палатки, дабы опорожнить мочевой пузырь. Скрипя зубами, собрался. Пошёл обратно по той дороге, по которой пришёл к Ловозеру, и минут через тридцать нашёл тропинку, уходящую к мосту через Сейдъяврйок. (Тому, что в начале Сейдъяврйока. Тот, что в конце, видимо, давно прекратил своё существование.) И как я эту тропинку прозевал накануне? Довольно быстро пришёл к мосту. В общем, то, что я увидел, мостом назвать сложно. Мост представляет собой два хорошо натянутых троса, с которых свисают местами тросы поменьше, на которых, в свою очередь, по идее и должен держаться сам мост. Но вот от самого моста осталась дай бог половина, всё остальное — либо тоненькие прутики, либо вообще провалы. Но я, как известно, человек суровый. С этим зверем за спиной, которые некоторые по ошибке называют рюкзаком (~ 35 кг.), в косухе, чуть ли не полмоста пробирался по одному из этих больших тросов на руках. Свинство. Без особых проблем дошёл до Чивруая. Недалеко от него нашёл небольшой приютик (избой это назвать нельзя); каркас из деревьев и брёвен, обтянутых не то рубероидом, не то пергамином. Решил дойти до избы, указанной на карте. Вот тут всё и началось. Ещё когда я подходил к Чивруаю, начался дождь. Теперь он всё сильнее грозился превратиться в ливень. Но времени ещё было мало, а изба, судя по карте, находилась недалеко, так что я стал втупячиваться вверх по долине Чивруая. В начале, отходя от «приюта для туристов», я, видимо, сбился с главной тропинки, и тропинка, по которой я шёл, сначала стала редеть, а потом и вовсе пропала. Пришлось мне в течение часа пробираться к Чивруаю по каким-то болотам. Теперь я был мокрый с головы до ног. В конце концов, то находя тропинку, то вновь её теряя, я забрался до границы зоны леса. Избы не видать. В течение двух-трёх часов я исследовал долину Чивруая вдоль и поперёк. Избы нет. В результате, мокрый до нитки, решил вернуться до «приюта». Не тут-то было. Тропинки сходятся и расходятся, как сумасшедшие. Кроме того, я ведь, после того, как ушёл от этого «приюта» вверх, около часа бродил по болоту без всякой тропинки, так что найти этот «приют» оказалось делом практически невозможным. Вышел к Сейдозеру. Так как стало темнеть, решил, несмотря на проливной дождь, встать прямо около него, в устье Чивруая. Когда я открыл рюкзак, выяснилось, что промокло абсолютно всё, что в нём лежало, включая этот самый дневник (сухими остались, пожалуй, лишь продукты, которые находились в пластиковых бутылках, да некоторые из них, что были упакованы в пакеты без дырок; остальные же вещи, даже в пакетах, вымокли до нитки). Кроме того, установка палатки под проливным дождём чревата намоканием оной, что и произошло в моем случае. Забравшись в палатку, я обнаружил, что стою на коленях в одной большой луже, весело плескающейся на непромокаемом дне палатки. Дальнейшее было похоже на бред шизофреника. С меня, с рюкзака, с одежды, с вещей и со всего вместе взятого ручьями стекает вода на дно палатки, я, с помощью губки и чьей-то матери, пытаюсь эту воду куда-то деть. После часа-двух адских стараний обнаруживаю, что лужа изрядно помельчала (свою одежду и некоторые другие вещи, с которых вода текла буквально ручьём, я предварительно поместил за пределы палатки). В полном унынии забираюсь в до безобразия сырой спальник и начинаю лечиться спиртом. После второй кружки вспоминаю, что неплохо было бы ещё и поесть, особенно учитывая то, что я утром не завтракал. Скрипя зубами, выбираюсь под дождь наполнить кан водой. С горем пополам готовлю в палатке на газовой горелке макароны с соей и тушёнкой, причём, когда они были уже практически готовы, газовая горелка с каном опрокидываются, и меня опять всего заливает. На этот раз кипятком. Тихо матерясь, повторно вычерпываю воду из палатки. Воду из кана с макаронами сливать уже не надо, а потому ужинаю и пью разведённый спирт. Засыпаю.

Первое, что я обнаруживаю, проснувшись от холода в сыром спальнике, это то, что всё Сейдозеро, окрестности и я сам в палатке находимся под обезьяной! Не видно ни зги. Моросит дождь. Сижу в палатке в припаскуднейшем расположении духа. За ночь на дне палатки опять собралась приличная лужа. Матерясь, исправляю это прискорбное положение вещей. Ура! Господь смилостивился надо мной и прекратил Великий Потоп. Тучи расползаются. Выбираюсь из палатки и с великим трудом развожу небольшой костёр (большой не получается — дрова сырые). Хочу повесить мокрые вещи сушиться и обнаруживаю второй прискорбный факт: пропала верёвка. Обыскиваю всю палатку. Верёвки нет. Видимо, я накануне выложил её наружу, так как она была насквозь мокрая, и либо вечером, либо утром, когда я спал, её кто-то стырил. Хочется плакать от обиды. Вешаю часть вещей на натянутый между деревьями тросик для костра, а часть располагаю вокруг самого костра. Готовлю тройную порцию манки с изюмом, съедаю. Погода разгулялась. Надо мной ни облачка. Поразительный всё-таки климат на Кольском. Ещё утром обезьяна сидела аж на Сейдозере, а спустя два-три часа её и след простыл. Радуюсь, сушусь. Ко мне приплыл по Сейдозеру поболтать какой-то мужик. Имя не помню. Оказалось, что на южном побережье Сейдозера аж пять изб и избушек. Не все из них, правда, представляют собой срубы, но все довольно капитальные. А вот той избушки, что изображена у меня на карте высоко в долине Чивруая, судя по всему, вообще нет. Ему виднее… От него узнал, что в Москве за время моего отсутствия кто-то успел подпалить останкинскую башню. Очень долго смеялся. Кроме того, судя по словам этого мужика, где-то неподалёку отсюда затонула наша новая атомная подводная лодка. 118 погибших (по-моему). Но, возвращаясь к моему походу, мне просто до слёз обидно, что как только я собираюсь втупячиться куда-нибудь в горы с целью побродить там и поискать следы Гипербореи, сразу портится погода. Видимо, в этом походе я так и не схожу в радиалку по горам. Даже сейчас, приблизительно часов в 6-7 пополудни, на горы опять успела залезть обезьяна. Кроме того, и прогнозы погоды не утешительные. Собираюсь завтра, а если будет плохая погода, то послезавтра, уже двигать ближе к Ревде. Если я и не дойду сразу до стоянки, где мы распрощались с Бородеем и скаутами, то, по крайней мере, собираюсь заночевать где-нибудь на западном побережье Сейдозера. Начал готовить ужин. Как-то внезапно настроение резко улучшилось. Что-то насвистывая, варю рис с соевым «мясом», заправляю всё это дело тушёнкой, ем. Костёр горит замечательно, но только если подбрасывать небольшие дрова. Решил отпраздновать благополучное завершение вчерашних адских мучений. Благо, повод действительно есть: все вещи высохли практически полностью. Единственное исключение — это косуха с рюкзаком, которые по-прежнему не желают полностью расставаться с живительной влагой. Развёл спирт. Получилось около четырёхсот грамм ~ 40% бухла. Такая пропорция уже успела стать нормой этого похода. Темнеет. Сижу около костра, пью, радуюсь жизни, напеваю что-то из The Doors и Аквариума. Вопреки всем ожиданиям, надрался вдребезги. Странно. Родил гениальную идею. Надо будет нам с Бородеем (или/и ещё с кем-нибудь) построить где-нибудь в Ловозёрах или Хибинах капитальную избу. Их, правда, здесь и так до фига, но, во-первых, чем больше, тем не хуже, а во-вторых, это будет наша собственная избушка, загородный дом, так сказать. А то и вовсе найти и обустроить где-нибудь невысоко в горах (так, чтобы неподалёку был лес) уютную пещерку. И потом, предварительно оставив там дров и долгоиграющих продуктов, как-нибудь летом выбираться туда на месяц-другой пожить. Надрался в какашку. В течение минут десяти обнимал какую-то ель в надежде облегчить мочевой пузырь, потом очень долго пытался попасть в палатку, но раз пять промахнулся. С трудом забираюсь в спальник, сплю.

Проснулся. Голова опять пытается изображать из себя старую наковальню. Покурил, опохмелился. Погода не особо плохая, но моросит дождь. Видимо, сегодня я останусь здесь. Попив чаю с галетами, решил, пока моросит дождь, поспать ещё часок-другой. Очень удивился, проснувшись часов в 7-8 вечера. Развёл костёр, досушил спальник с рюкзаком, приготовил ужин (макароны с соей и тушёнкой). Очень приятно поужинал и попил чайку. Всё-таки здорово. Если бы не перспектива ухудшения погоды и не заканчивающийся запас продуктов, с удовольствием остался бы здесь подольше. Второй раз за два дня умудрился напороться глазом на натянутую верёвку (тросик для костра). На этот раз левым. Видимо, теперь я чем-то похож на китайца. Залез в палатку. Насекомые совсем охамели. Палатка полна каких-то жучков, которые, нисколько не смущаясь, ползают и совокупляются прямо на мне. Давлю по мере возможности. Боюсь, что благодаря моему продолжительному дневному сну не смогу быстро заснуть и проснусь поздно. А ведь мне завтра идти. Ложусь спать. Я так и знал. Не могу заснуть. Ну что ж. Будем стараться. Сон скорее напоминает дремоту. Смог нормально заснуть только после рассвета.

Проснулся, судя по всему, не очень поздно. Солнце прошло где-то четверть своего пути. Снились исключительно приятные сны, связанные с моим пребыванием в каком-то городе. Пью чай из термоса с галетами. Готовлюсь к вылезанию на свет божий с целью разжигания костра. Разжёг костёр, приготовил завтрак (прогоркшая овсянка, мать её, да ещё и пересоленная), поел, собираюсь. Перешёл вброд Чивруай. Минут двадцать не доходя до Сейдуая, встретил рыбака. Он объяснил мне дорогу. Приятно поболтали. Оказывается, время всего полпятого. Я боялся, что выйду позже. Видимо, я всё-таки успею дойти до той стоянки, где мы последний раз стояли все вместе. По бревну перешёл Сейдуай. Тропинка сошла с ума. На Южный Чоргорр залезать легче, чем идти по ней. Дошёл до западного края Сейдозера. Начинается самое интересное. Оказывается, чтобы добраться до его северо-западного края, необходимо переть вброд по самому Сейдозеру. Сначала с одного мыса метров двадцать до островка, потом с островка метров сорок до другого мыса. Глубина сначала по колено, потом по причинное место, потом опять по колено. Вода холодная. Блин! Когда я, наконец, добрался до этого злосчастного второго мыса (это на нём мы были в первую нашу радиалку по Ловозёрам с Бородеем и скаутами), встретил там изрядно подвыпившего рыбака. Забавно: чем дольше я нахожусь в Ловозёрах, тем более пьяные рыбаки мне встречаются. Тенденция, однако. Рыбак немного меня постращал всякими ужасами, начиная с погоды и заканчивая Йети, когда узнал, что я иду один. Вообще, первый вопрос, который мне задают, когда узнают, что я в походе по Ловозёрам хожу один — это не страшно ли мне. Обычно я спрашиваю в ответ, чего или кого мне здесь бояться, кроме разных снежных людей, шаманов да ведьм на деревянных мётлах. Им же я стараюсь не особо мешать, так что, по идее, они не должны быть на меня в обиде. Я не просчитался: пришёл на заветную стоянку под Эльморайоком как раз перед сумерками. Идеальному завершению этого ходового дня мешают лишь отсутствие играющего туш оркестра, да начавшийся дождь. Быстро, но неудачно поставил палатку: прямо под боком — огромная коряга. Не знаю, как буду спать. Костёр в темноте под дождём разводить не хочется, а потому готовлю ужин в палатке на газовой горелке. На ужин пюре с тушёнкой. Запиваю разведённым спиртом, прилично косею. Ложусь спать.

Проснулся. Идёт дождь. Наверное, стоило остановиться в избе на западном побережье Сейдозера. Там было бы уютнее в такую погодку. Сегодня ночью, в отличие от всех последних ночей, спать было довольно тепло. Видимо, причина в том, что перед сном я напялил на себя аж два свитера. Вообще, в Ловозёрах день ото дня холодает всё сильнее. Идёт дождь. Пристально вглядываюсь в окружающую местность и не совсем её узнаю. Почти все листья на деревьях пожелтели. Весьма красиво, кстати. И не просто потому, что краски там разные, красивые, и вообще, осень вся из себя золотая. Просто настроение какое-то возвышенное, загадочное… Равномерный, слегка тусклый свет. Впечатление, что свет этот излучают сами листья, деревья. Жаль, что я не художник. Если кто-то играл в Diablo I, то местность чем-то напоминает Тристам, только берёзы кривые. Ещё чем-то похоже на местность вокруг замка с разными эльфами, гномами и прочей нечистью из Heroes of Might and Magic III. Только вот листья, опять же, пожелтевшие. Делать особо нечего, а потому ложусь досыпать. Проспал недолго. Остатки пюре с тушёнкой реализовались поздним обедом, переходящим в ужин. Всё. «Вечерние» продукты закончились. Остались только манка (до фига), прогоркшая овсянка (на один раз), галеты, инжир, конфеты, сахар, соль, сухое молоко, приправы и сухофрукты с изюмом. Заварил остатки чая. Всего получилось кружек на 6-7, две из которых уже выпил. С продуктами беда. Погода и не собирается улучшаться. Правда, перерывы между излияниями воды с неба понемногу увеличиваются. Небо то полностью затянуто тучами, то минут на двадцать местами очищается. Вне палатки делать нечего, а потому лежу себе в ней, читаю «Структуру магии», да изредка запиваю заумные Гриндеровско-Бендлеровские рассуждения чаем. Скучно. Кочка под боком медленно, но упорно доводит до шизофрении. Придумал новый вид бутерброда: галета, обмазанная соусом чили и посыпанная тмином. Довольно неплохо. Выпил немного разведённого спирта. Ужинать не стал. Всё равно на ужин намечалась манная каша, которую, к тому же пришлось бы готовить в палатке на газовой горелке. Ложусь спать. Долго не могу заснуть, ворочаясь с боку на бок, в результате чего расходится молния на спальнике. При попытке её застегнуть вновь, ломается замочек и откалывается небольшой кусок зуба. Всё. Теперь спальника нет, а вместо него одеяло. Видимо, спать будет холодно. Как ни странно, засыпаю довольно быстро.

Проснулся вконец задубевшим. Вот вам и одеяло вместо спальника. Разжёг газовую горелку, отогреваюсь. Выкурил сигарету, попил горячего чая из термоса с галетами. Вроде ожил. План двух оставшихся ночей таков: следующей ночью (с 6-ого на 7-ое) пытаюсь не заснуть как можно дольше, чтобы 7-ого проснуться как можно позже. Смысл этого в том, чтобы в ночь с 7-ого на 8-ое вообще не спать и, следовательно, быть в состоянии выйти в Ревду пораньше, часов в 9-10 утра (это необходимо для того, чтобы 8-ого уже успеть сесть на поезд в Москву). Так как у меня при себе нет ни часов, ни будильника, ночное бодрствование считаю оптимальным выходом. Кроме того, этот план хорош ещё и тем, что днём, по всей видимости, спать теплее, нежели ночью, а бодрствование ночью теплее, чем сон. По крайней мере, всегда можно погреться у костра или газовой горелки, благо газа у меня достаточно. Ищу в себе силы высунуть нос из палатки в целях разведывания ситуации. Чёрт! Мои надежды на хорошую погоду, родившиеся ночью, когда я вылез из палатки и увидел чистое звёздное небо над головой, разбились в пух и прах. Небо всё затянуто тучами, хотя дождь моросит лишь изредка. Костёр разжечь я пока не готов хотя бы морально. Думаю попытаться через полчасика-часик. Ура. Я разжёг эту кучу сырой древесины. Уж не знаю точно, сколько я мучался, но явно никак не меньше двух часов. Погода не особо хорошая, всё небо затянуто тучами, но, по крайней мере, нет дождя. Приготовил манку и скорее пообедал, чем позавтракал. Получилось жидковато, но вполне сносно. Зато я обнаружил весьма прискорбный факт. Молока, оказывается, хватит ещё лишь на один раз. Понятия не имею, что делать. Впрочем, подумав немного, решил, что свалю в Ревду завтра утром, а не послезавтра, как я хотел раньше. Тому есть множество причин. Во-первых, продукты фактически закончились. Есть одну лишь манку, приготовленную на воде, не особо хочется. Во-вторых, я вовсе не уверен, что смогу во второй раз разжечь костёр, особенно учитывая то, что погода завтра, судя по всему, будет отвратная. В-третьих, непонятно, что я здесь буду делать в такую погоду, да ещё, возможно, без костра. Лежать и мёрзнуть в палатке не особо интересно. Кроме того, я уже, видимо, успел простыть. Наверное, сегодня ночью. Как-то не хочется разболеться совсем, особенно с одеялом вместо спальника. И потом, у меня даже чая осталось всего-навсего кружки на четыре, а сигареты вообще закончились. В общем, собираюсь бодрствовать сегодня ночью, а завтра с утра соберусь и ломанусь в Ревду. Блин! Жаль. Я бы с удовольствием остался в Ловозёрах ещё дней на десять, были бы у меня продукты, и была бы хорошая погода. Но ни того, ни другого не предвидится. И потом, я уже всем раструбил, что буду в Москве числа 10-ого. Не разболеться бы совсем… Костёр, кстати, весьма странный. Развёл я его так: сначала часа два мучался с разными веточками да палочками. Он худо-бедно тлел, но гореть не желал, а когда я подкладывал дрова побольше, и вовсе затухал. Тогда я плюнул на него и начал варить манку на газовой горелке. Где-то через полчаса или час замечаю, что костёр продолжает дымиться. Гореть, правда, по-прежнему не хочет, но дымит как паровоз. В сердцах я обозвал его нехорошим словом и завалил огромными сырыми деревягами. Каково же было моё изумление, когда ещё через полчаса пробился сначала один язычок пламени, потом другой, а ещё минут через десять костёр и вовсе разгорелся. Так вот и горит до сих пор. Я в него валю кучей сырые деревяги, а он несильно, но вполне сносно, а главное, упорно горит. Часов в семь вечера решил, что пора ложиться спать. Ночное бодрствование, по-видимому, ничего хорошего не принесёт, поскольку погода явно портится. Начался дождь. Завалился в палатку. Проблему разошедшейся молнии на спальнике решил просто: я его зашил, предварительно отыскав-таки нитки с иголкой. Кроме того, надел вторые штаны, так что спать, по-видимому, будет не очень холодно. Лежу, отмечаю починку спальника разведённым спиртом. Ложусь спать. Заснуть не удалось, так как сразу, как только я стал засыпать, кто-то позвал меня снаружи. Оказалось, что мимо моего лагеря проходил тот самый рыбак со своими друзьями, которого я встретил на западном берегу Сейдозера в стельку пьяным. Приятно поболтали, сфотографировался в компании с ними и с огромной рыбёхой, которую они поймали. Несмотря на мои возражения, рыбаки оставили мне «на уху» штук пять рыб, классифицировать которые у меня не хватило воображения. Решил устроить царский ужин. Уху из воды и рыбы готовить не особо хочется, подсолнечного масла тоже нет, так что пожарить эту рыбу также не удастся. Почистив и порезав, свалил её на крышку от кана, залил небольшим количеством воды, посолил, поперчил, и к своему удивлению через полчаса получил удивительно вкусный ужин. Запил его остатками разведённого спирта и, удовлетворённый до глубины души, лёг спать. Снился всякий бред, который излагать здесь не буду.

Проснулся, судя по солнцу, довольно рано (как потом оказалось, часов в 8-9). Приготовил на завтрак остатки овсянки в палатке на газовой горелке. Стал собираться. Судя по всему, я всё сильнее и сильнее заболеваю. Оказывается, ночью шёл снег. Вершины гор все белые. Собрался, выхожу. Жаль, что старую плёнку из фотоаппарата я вынул, а новую не зарядил: когда забрался на перевал, увидел потрясающую картину. Перевал серебрится от выпавшего снега, сам снег продолжает идти, а через перевал перекинута арка из поразительной красоты радуги. Дует сильный ветер. Без проблем добрался до Ревды, правда, на пропускном пункте на руднике Карнасурта пришлось раскрывать рюкзак — постовой решил побуйствовать; долго что-то кричал о проходном дворе. По прибытии в Ревду (~ 14:30) первым делом купил полуторалитровую бутылку пива и две пачки сигарет. Всё-таки пиво — благословенный напиток, особенно после двух недель воздержания. Однако когда первые моменты экстаза стали утихать, с ужасом обнаружил, что теперь мне не хватит рублей на проезд в автобусе до Оленегорска. До автобуса оставалось ещё около двух часов, и я стал судорожно соображать, где всё-таки в Ревде можно обменять на рубли десять баксов (ни одного обменного пункта здесь нет). Первым делом пошёл на рынок. Там никто эти десять баксов менять не хочет. Наконец, группа каких-то кавказцев согласилась обменять баксы по 26 р./$. Я, естественно, согласился. Но и тут эти олухи решили меня обмануть. Смотрю, даёт мне один из них 250 р., потом немного тормозит, даёт ещё десять, а я обнаруживаю, что в руках у меня чудесным образом остаётся 160. После внушительной лекции по арифметике, востребовал ещё сотню и, довольный, вернулся на автостанцию допивать пиво. Пиво — штука хорошая, но только не перед полуторачасовой поездкой в автобусе. Вылетел пулей из этого автобуса в Оленегорске. После того, как на душе значительно полегчало, пошёл покупать билеты на поезд. И вот тут-то меня ждало небольшое разочарование. Оказывается, что теперь не только в Москве при покупке билетов требуют документы, а все мои документы, как я уже писал, увёз с собой Бородей. Благо, довольно быстро нашёл в стельку пьяного майора, который тоже ехал в Москву. Он-то и купил мне билет по своему военнику. В ожидании поезда пошли с ним пить водяру. Кроме того, я ещё попил пивка, купил майору чашку кофе и немного варёных яиц нам в дорогу (наши продукты решили интегрировать). В общем, деньги у меня закончились. Хотел ещё позвонить в Москву и сообщить Бородею о том, что со мной всё в порядке, и что 9-ого я уже буду дома, но для этого пришлось бы переть в сам Оленегорск 2,5 километра, потом обратно 2,5 километра, и я решил оставшиеся деньги пропить, а потом 9-ого свалиться Бородею как снег на голову. Без особых проблем сели в поезд (небольшие проблемы испытал лишь этот майор, пытаясь попасть в дверь вагона, причём одновременно миновать не желавшую пускать его туда в таком состоянии проводницу). На поезд сели в 21:00. Едем. Ложусь спать.

Проснулся довольно поздно. Во сколько именно, не помню. Дима (майор — мой тёзка) опять успел изрядно с кем-то нализаться. Тем не менее, исключительно приятно пообедали с ним его жареной курицей, варёными яйцами, что я купил, а также разными огурчиками, помидорчиками и прочей суровой действительностью поездной жизни. Неплохой человек этот Дима, но в общении, особенно не совсем трезвом, просто ужас на ножках. Совершенно не слушает, что говорит собеседник, но при этом пытается отвечать; естественно, невпопад. И всё время почему-то считает, что собеседник на него обижен. Жуть. Познакомился ещё с одним парнем, едущим в Москву. Юра. Распили с ним его бутылку водки. Где-то в разгаре праздника к нам присоединился и так уже хороший майор. Перед этим, кстати, за обедом распили ещё бутылку самогона, купленную у проводницы. Но это ещё с Димой и другим мужиком, Сашей, тоже военным. Косеть особо не косею, но в голове не совсем ясно. День прошёл не очень весело, что, впрочем, понятно. Поезд, как-никак. Часов в 9 вечера ложусь спать.

Проснулся часов в 9-10. Майор, наконец, протрезвел, но видок у него ужасный. Как бы менты в Москве не подумали, что это залётный Йети попал к ним с Кольского полуострова. Попросил у него пакетик чая, выпил его с остатками галет. Скучаю, жду, когда приедем. Всё. Приехали. Распрощался с Димой и Юрой, обменялись координатами. В торжественном настроении без проблем добираюсь до дома.